Случай этот произошёл со мной, когда я учился в пятом классе Ерцевской средней школы. Хотя и было всё это очень давно, где-то в 1966 году, но в памяти сохранилось хорошо и отчётливо.

После второй смены занятий я шёл из школы к матери в поликлинику, где она работала санитаркой. Нам, младшим в семье, было запрещено одним после школы ходить через железную дорогу. Можно было только в сопровождении кого-нибудь из взрослых. Вот и приходилось вечерами ждать мать, когда она закончит работу, и вместе идти домой на первый посёлок.

Надо сказать, что в этом ожидании время понапрасну не тратилось. На втором этаже поликлиники имелся уютный вестибюль с несколькими круглыми столами. На них были разложены газеты, какие-то журналы, а я раскладывал учебники и тетради и готовил домашние задания.
Иногда мать находила для меня какую-нибудь несложную работу, но больше всего мне нравилось посещать некоторые врачебные кабинеты с обзорной экскурсией, так сказать. С разрешения врачей и матери, конечно.

Любимым моим кабинетом, если так можно выразиться, был зубоврачебный. Работала в нём Валентина Сергеевна Косенко, добрый и приветливый человек, прекрасный врач (как, впрочем, и все остальные медработники поликлиники и больницы).
Вопреки распространённому мнению о боязни и страхе перед зубным кабинетом, у меня, напротив, почему-то вызывали живой интерес и этот блестящий инструмент, и бормашина с креслом, и весь процесс лечения зубов. Наверное, потому, что в то время я ещё не знал, какая бывает зубная боль.

После небольшого отступления вернёмся к основной теме нашего рассказа. Итак, была зима, какой месяц — в памяти не сохранилось. Как обычно, после уроков быстро добрался до поликлиники, мороз и ранние сумерки не располагали к длительной прогулке. На первом этаже поликлиники слева сразу на входе располагалась регистратура, справа – раздевалка (гардероб). В левом крыле здания в конце коридора находилась детская консультация за перегородкой с застеклёнными дверями, перед ней – «кухня» (так называли комнату, где кипятили воду в больших баках, что-то стирали, варили).

Какое-то время здесь же на первом этаже располагалась и аптека, окошечко выходило в коридор. Напротив окошечка стояло несколько деревянных кресел, я обычно всегда на них сначала сидел, отогревался и оттаивал после улицы, а потом уже поднимался на второй этаж. Вот и в этот раз устроился в кресле и огляделся. Регистратура и все кабинеты уже были закрыты, в коридоре – ни души. Только на втором этаже были слышны голоса санитарок, убирающих кабинеты и коридоры. Опустив глаза вниз, я замер.
Под закрытым аптечным окошком на полу лежали двадцать пять рублей, согнутые пополам. Расстояние до них не больше полутора метров, но преодолеть его я так и не смог. Смотрел на купюру как загипнотизированный, не зная, что делать. Такие деньги я видел впервые, по тем временам это была очень даже приличная сумма. В голове крутились мысли о том, что может, купить мне мать на радостях, когда я ей отдам счастливую находку.

Футбольный мяч – это точно, и на кино будет давать каждый день по десять копеек. Сколько так сидел и глядел, как заворожённый, на фиолетовую денежную бумажку – не помню. В памяти осталась только какая-то боязнь взять в руки деньги. Хлопнула входная дверь. В коридоре появился небольшого роста мужичок, потирающий руки от мороза. Запомнилась зелёная куртка на нём и солдатская шапка, но это был не военнослужащий, точно помню. Зашёл с улицы прохожий погреться, подумал я. Мужичок покрутился в коридоре, отогреваясь, а затем, к моему ужасу, заметил деньги. Поднял их и, повернувшись ко мне, спросил: «Твои?» Я помотал головой. «Будут мои», – что-то в этом роде ответил мужичок. С какой-то мне не понравившейся улыбкой засунул деньги в карман куртки и вышел из поликлиники.

Это был удар ниже пояса, крах всем надеждам и мечтам. Я не мог сдержать слёз. Со второго этажа спустилась мать и спросила, что случилось. Со всхлипами всё ей рассказал. Мать была на удивление спокойна. «Дурачок, – сказала она, – всё равно деньги я бы себе не взяла. Отдала бы в аптеку, может, хозяин и нашёлся». А ещё запомнились её слова о том, что «чужим караваем сыт не будешь» и «счастья на чужом горе не построишь». А мужичку, как она сказала, радости эти деньги не принесут — они чужие. Я успокоился, хотя это было и нелегко. Не суждено мне было в тот год стать счастливым, а счастье было в полутора метрах! А может быть, и к лучшему. Нужно прислушиваться к мудрым словам и советам своих родителей.
Леонид ЛЕБЕДЕВ.