Сегодня публикуем воспоминания старожила-очевидца многих событий конца ХIХ и первой половины ХХ века Николая Александровича Демидова из Заволжья.

Часть материала вошла во вторую главу «Далёкое-близкое» книги Сергея Конина «Край родной, навек любимый – Ротковец», увидевшей свет в 2015 году.

У некоторых краеведов заметно стремление преподнести старину, как некую пастораль – благостное бесконфликтное время. Но без конфликтов, в том числе между властью и населением, никогда небывало, разве что в оперной стране Аркадии. Ротковец и Клёново, основанные в ряде случаев беглыми от вражеских нашествий, а в основном от боярских и помещичьих притеснений (староверы и волжская вольница), изначально были на подозрении у власти, и для подозрений были основания.

И вообще дух вольности Господина Новгорода Великого сказывался в этом краю неоднократными бунтами. По сведениям, найденным москвичом-краеведом В.И.Старцевым в городских архивах, в 1636 году из Москвы прибыл в Важскую землю дворянин Д.М.Овцын – проводить перепись населения (такие переписи нужны были государству для взимания податей), и жители Устьянских волостей, особенно Чарондской и Введенской, оказали отчаянное сопротивление, не дали провести перепись. Писцовые книги не были составлены. Это не осталось безнаказанным, и на следующее лето из Москвы прибыл с отрядом карателей Николай Телегин, который жестоко расправился с зачинщиками бунта. Овцын закончил перепись только спустя четыре года.

Отношения государственной власти и северян были довольно сложными хоть в средневековье, хоть в земские времена. Историческое исследование по такой теме автору этих строк, конечно, не по зубам, тем более – при отсутствии научной и архивной базы. Да я и не претендую на такие масштабы. Моя сфера – живая память, живая история. Возможно, такой материал тоже станет каким-то подспорьем для учёных.

Во всяком случае, моё поколение застало людей, помнивших барина в Ротковце. Один мой оппонент утверждал, дескать, провёл исследование и выяснил, что в Ротковце барина не было, а был управляющий земским лесным имением, то есть чиновник. По его понятиям со школьных времён барин – это помещик. Поэтому уточним: у нас на северных территориях, вплоть до Давыдовской волости, помещиков не было, барин по северным понятиям – это не помещик-крепостник, как в остальной России, а представитель царской администрации, по-нынешнему – государственный служащий. На этот счёт приведу характерное замечание известного исследователя Русского Севера А.Шустикова из его рассказа о поездке в Тавреньгу: народ в данной местности выработал в себе характер весьма скрытный. «Особенно резко выражается эта скрытность при разговоре с чиновником или, выражаясь по-местному, барином, хотя к числу бар они причисляют и полицейского урядника… Наставление о том, как держать себя перед начальством, выражается в многочисленных пословицах, например, «Ешь пироги с грибами, а язык держи за зубами», «Хвали сено в стогу, а барина в гробу»… (А.А.Шустиков. «Тавреньга Вельского уезда. Этно-графический очерк». Журнал «Живая старина», 1895, вып. 2, 3-4).

В числе старожилов, помнивших ротковецкого барина, – участник нескольких войн и очевидец многих событий первой половины ХХ века Николай Александрович Демидов из Заволжья. Вот его рассказ, записанный в 1975 году:

– Это не совсем правильно пишут, что на Севере помещиков не было. Был помещик: царь-государь Его Императорское Величество. Его владения простирались по всем лесным массивам Ротковца и Клёнова бывшей Введенской волости и далеко за её пределами, в других волостях Кирилловского уезда Новгородской губернии. Безошибочно можно говорить о многих тысячах десятин-гектаров.

Были и обычные помещики, у соседей. В Перхине Давыдовской волости хоть и жалкая, но сохранялась до последнего времени усадьба по левую сторону от железной дороги, если ехать на Вологду. А то, что это был помещик, подтверждает такое предание, оно живёт в памяти стариков. Помещик был то ли самодур, то ли оригинал. Набирал серебряных рублей в карманы, шёл по улице своей деревни и выбивал монетами бычьи пузыри в окнах крестьянских хат (стёкол в окнах не было). Рубль залетал в хату и оставался в пользу крестьянина.

Лесные угодья Его Императорского Величества были разделены губернскими просеками шириной в десять аршин. Такими просеками были проложены границы, коими наш Кирилловский уезд Новгородчины отделялся от уездов соседних губерний.

На устье речки Осиновки, при впадении её в речку Волошку, у одного межевого столба сходились три губернии: Новгородская, Вологодская и Олонецкая. Вниз по течению речки Волошки левый берег с сенокосными угодьями Вадьи – Олонецкая губерния, правый, где сенокосы Дальней Зелёной, – Вологодская.

Соседняя Вохтома была Олонецкой губернии, знаю это не по архивам, а по такому факту: крестьянин из Вохтомы, бывший солдат царской армии М.П.Кишкин был выборным лицом, членом Земской уездной управы Каргопольского уезда Олонецкой губернии.

На охране казённых лесов содержался немалый аппарат. В волостях имелись удельные имения с управляющим, по-местному его звали барин. В Ротковце в подчинении барина были сторожа и смотрители, писаря и делопроизводитель. А для своего имения барин-управляющий держал, за мизерную плату, штат наёмной прислуги. Имел конюшню, где содержались выездные рысаки, а в Заячихе – скотный двор с коровами для своей семьи.

Сергей КОНИН, август 2015 года (Продолжение читайте в следующем выпуске)